- Нет. Да ну, нет!
Удивительно, но возвращение в Ханамуру - родной дом и одновременно место, где ровно десять лет назад его почти убил родной брат, разделив жизни обоих на "до" и "после" далось Гэндзи легко. Легче, чем могло бы показаться, если впервые допустить мысль о подобном мероприятии. Знакомые с детства улочки, цветущая сакура, высящийся вдалеке замок Шимада как руины беспощадно уничтоженного...всего, всего что можно было отождествлять с личностью двадцатипятилетнего парня, бывшего одновременно и главной душой компании, и главным разгильдяем здешних закоулков, и главным разочарованием внутри деревянных стен с вырезанными на них драконами. Сейчас на собственную прошлую жизнь Гэндзи смотрел с лёгким снисхождением, а Ханамура почти не изменилась.
Кроме одной небольшой детали, бывшей неизменной, пока младший Шимада жил тут.
Большой зал игровых автоматов, находящийся буквально в двадцати шагах от главных ворот замка, где Гэндзи в своей юности провёл, наверное, не одну тысячу часов, когда-то знал его как чемпиона, чьё имя не сползало ниже первой строки таблицы рекордов с немалым отрывом от остальных.
Сложно сказать, чего Шимада ожидал увидеть спустя десять лет, мимолётом бросив взгляд сквозь окно зала - который, кстати, тоже ничуть не изменился внутри - но теперь первую строку доски занимала некая D.va.
Нельзя назвать это несправедливым, неожиданным, удивительным. Но вот неправильным с точки зрения Гэндзи - запросто.
После той злополучной ночи, единственное напоминание, что осталось от главного местного балагура - эта таблица, верх которой он занимал всегда. Сейчас же здешняя память о нем оказалась вытеснена, стёрта.
Знаменательность и символизм добавлял повод и день, по которому и в который Гэндзи сюда приехал.
Силы бывшего клана Шимада были настолько велики, что даже после исчезновения обоих прямых наследников, после смерти всех бывших старейших, в замке ещё кипела жизнь, вот только Гэндзи там уже явно не ждали. Как и его старшего брата, который, тем не менее, явно хотел плевать на чужое гостеприимство в стенах своего бывшего дома.
Других вариантов, кто этот неуловимый убийца, который, ежегодно, в один и тот же день лишает нынешних лидеров мафии части охраны, у Гэндзи не было.
Тем более, этот день так кстати совпадал с днём, когда братья обнажили друг против друга оружие.
Сентиментальный порыв Хандзо - или же его попытка найти самоуспокоение в этом - в действительности был единственным ключом, позволяющим Гэндзи найти брата. Вероятность, что старший Шимада был мёртв примерно такая же, как вероятность, что киборг сможет найти его в другое время и в другом месте.
Но сейчас даже невеселые мысли о том, как пройдёт встреча с братом и выйдут ли они оба сегодня ночью живыми оттуда были потеснены тремя буквами - D.va, устроившимися на верхней строке.
Желание это исправить немедленно вступило в изнурительную борьбу с пониманием: Гэндзи здесь ради, может быть, самого важного и серьёзного дела в своей жизни. Зная своего брата, он даже не был уверен, что, если с Хандзо не произошли радикальные изменения за эти десять лет, не быть сегодня второй битве двух драконов. И дело даже не только в характере старшего Шимада: в глубине души Гэндзи был просто возмущён поведением родственника, хоть и старательно настраивал себя на объективность перед сегодняшней ночью.
Выходит, сейчас в мире, кроме сомнительного в искренности ритуала раз в год,  не осталось вообще ничего, что служило бы подтверждением его существования - его ещё юного, беззаботного всеобщего любимца, не обременённого проблемами мира и своего "я". Прошлая и настоящая жизнь настолько отличались, что впору было начать воспринимать себя того и теперешнего вообще за разных людей. И хотя далеко позади остались дни сожаления о своём теперешнем состоянии, желание оставить что-то - пусть и такую глупость - о себе прошлом, заставило Гэндзи толкнуть дверь игрового зала, войдя внутрь душноватого из-за работающих машин помещения.
Народу в клубе было больше, чем обычно - насколько помнил Шимада. Собравшиеся кучковались в одной стороне, шумя и иногда очень бурно на что то реагируя. Не обращая на них внимания, киборг прошёл в другой конец зала.
Кажется, с выводом о том, что ничего здесь не изменилось, он поспешил. Автоматы были новые, разумеется, за долгие десять лет те, за которыми Гэндзи проводил в своё время часы напролёт уже успели устареть, а на стенах красовались плакаты курносой девчонки лет двадцати. Которая, судя по надписи на них...
Ну кто бы мог подумать.
Даже так.
Ладно, хорошо.
Пусть ты - звезда, D.va, не так уж сильно ты его обогнала. Уж чуть улучшить свой прошлый результат Шимада сможет.
Наверное.
Правда, положив руки на привычную панель, он понял то, чего никак не мог предположить: помимо отсутствия вообще какой-либо практики в течение десяти лет, джойстик в руку лёг, как влитой, а вот кнопки другой ощущались как-то странно. Примерно так же, как ощущалось всё вообще после восстановления последствий драки с братом. Впрочем, это обстоятельство не помешало попробовать.
Попыток было много. Бывшие высоты не желали поддаваться. Однако, в компенсацию потерянной мышечной памяти теперь Гэндзи имел намного лучшую реакцию, чем во времена, когда он был звездой этого зала. И, как только счёт в углу экрана превысил обозначенные на доске цифры, он поднялся из-за автомата.
- Воробей, - недолго подумав, назвался он на родном языке. Жаль, конечно, что вот так, но теперь вписывать своё имя в своём же городе на доске было бы слишком неосторожно.

Поведя затёкшей шеей и с удовлетворением глядя, как верхнюю строчку доски рекордов вновь занимает его имя, Шимада уже собирался покинуть зал, чтобы провести несколько часов наедине с собой и привести мысли в порядок перед приближающейся встречи с братом. Но не успел.
Ровно десять лет прошло с того дня, как Гэндзи был вынужден принять новое тело. Часть из этого времени он провёл в сырой заготовке будущей брони,  часть - в ней самой. И неизвестно ещё, что казалось окружающим более пугающим и в мире, где доверие к омникам, на которых он был крайне похож, было условным, заставляло обходить его по широкой дуге. За это время киборг привык даже в людном месте, где, впрочем, обычно не показывался, быть отдельно ото всех, не обращая внимания на настороженные взгляды. Словом, за долгие годы представая окружающим в образе этакого даже не-человека с двумя угрожающе торчащими из-за спины клинками, Шимада в принципе забыл, что это такое - завести случайный разговор. Тем более -  когда инициатива принадлежала не ему. Поэтому, уловив звук приближающихся со спины шагов, Гэндзи на секунду замер, гадая, чего ждать, и лишь потом обернулся.
Как раз вовремя, чтобы успеть подхватить глупую игрушку, которыми были забиты доверху несколько автоматов, стоящих в ряд вдоль одной из стен и предлагающих попробовать вытащить парочку, наверняка, полагаясь на специально ослабленный механизм. Подозревая худшее, Шимада сжал недоразумение в руках, и оказался прав: оно издало отвратительный писк, заставив поморщиться.
Выжидающе глядя на собравшуюся около него группу молодых людей, Гэндзи заметил среди них девчушку с плакатов, так щедро расклеенных в его родном зале. Узнать её было просто: те же огромные наушники и розовые полоски на щеках позволяли даже не пытаться вспомнить "Где же я тебя видел...", моментально отсыпая к запоминающейся части образа с плаката.
Наклонив голову вбок - дань отсутствию возможности смерить собеседника вопросительным взглядом - Шимада ждал продолжения.
Угрюмое немое "Вам чего?" моментально сменяется растерянностью. Но D.va - или как её там - не ждёт от него согласия, устраиваясь за соседним автоматом. Несколько пар глаз её спутников и спутниц требовательно смотрят на него. Пару долгих мгновений киборг был настроен на то, чтобы отказаться.
- С новой местной звездой? - усмехнувшись, спросил он, по примеру девушки переходя на английский, - Легко.
В самом начале своей новой - как ему тогда казалось, сломанной - жизни Гэндзи довольно быстро взял за правило не оборачиваться назад. Очень скоро стало ясно, что ничего из прошлого ему перетащить не удастся, и игровые автоматы, гулянки и развлечения навсегда сменились изгнанием из общества. Воспоминания о том, что было до вызывали тоску, ухудшая и без того паршивое моральное состояние, и Шимада старался безжалостно упрятать любые отголоски прошлого подальше, концентрируясь на том, что было теперь.
Сейчас же он почувствовал себя как в далекой юности, бывшей, словно, целую жизнь назад, когда он точно так же соревновался с друзьями. И неожиданно это было...хорошо.
Правда, почему-то ему уже казалось, что из этой игры победителем он не выйдет.
Ну и что.
Снова заняв место за автоматом и положив игрушку сверху, Шимада посмотрел на свою соперницу, ожидая от неё знака.
- Не бойся, я буду поддаваться, - спокойным тоном, по которому едва ли можно было догадаться, шутит он или всерьёз, пообещал киборг.
Впрочем, судя по сосредоточенному виду девушки, от него это было и не нужно. Скорее всего, ей очень важно победить. Уж точно, учитывая плакаты и поддерживающих её ребят, важне, чем ему.
Снова запустив игру, Гэндзи был настроен если и не победить, так уж не отдать сопернице победу так легко. Толпившаяся позади них компания, естественно, поддерживающая свою любимицу, даже не напрягала, а напротив подстегивала с большим азартом жать слегка непривычные кнопки, получая искреннее удовольствие от самого процесса. И даже...
- Kuso! - под бурную реакцию толпы допустив довольно глупую ошибку, выругался Шимада, несильно ударив ладонью корпус автомата, - Ещё раз?

- Было бы невежливо с моей стороны обещать тебе поддаться, а потом выиграть, - развёл руками киборг, пожимая плечами, мол, а что ты хотела-то? На самом деле, Гэндзи сомневался, что даже в годы своей юности, когда появлялся в зале каждый день, смог бы составить сопернице конкуренцию. Но никакой досады от поражения Шимада не испытывал. Напротив - он и не помнил, когда в последний раз он так веселился. Годы скитаний и бесконечных размышлений о том, кто он теперь и где его место в мире тяжёлым грузом лежали за плечами, а постоянное чувство, что он - изгой, не давало даже подумать о том, что киборгу вообще доступны какие-то простые человеческие развлечения.
Шимада, беззвучно усмехаясь - зная, что это скроет маска, - подумал о том, что много лет назад, получив вызов от девчонки, всё равно бы ей продул. Чтобы, спустя несколько дней, дав насладиться триумфом, поставить новый рекорд. Хотя, сейчас почти и не было этого "бы" и "много лет назад". Впервые за долгое время, исключая месяцы в Непале, он не чувствовал себя отвергнутым обществом. Казалось, напротив, собравшейся компании было наплевать на то, как он выглядит и как звучит его голос, и что за спиной грозно торчат два меча, отбивая всякое желание проявлять к нему интерес.
- Что? - переспросил он, хотя прекрасно всё расслышал. Сфоткаться?
Да как бы тебе сказать-то... Нет, Шимада понимал, что в данном случае соперница просто пользуется случаем сделать фотографию как с музейным экспонатом, но с его-то стороны идти на такое - не слишком разумно. Будучи одним из самых узнаваемых - и самых неоднозначных - агентов ныне запрещённой организации, можно только догадываться, какие последствия может понести Гэндзи от одной фотографии, попавшей не туда... И он, и эта девочка. И, хотя вероятность такого была мала, в своих появлениях на фотоснимках киборг видел что-то неестественное.
Наверное, всё дело в равнодушном визоре, который не пропустит ни намёка на эмоции, и собственной жизни, в которой нет места таким глупостям.
Но его протестующее "Зачем?" потонуло в шуме, с которым встретила группа поддержки соперницы её новую затею. Отступать было некуда, и Шимада снова взялся за джойстик и многочисленные светящиеся кнопки.
Это не самое печальное поражение и не самая необходимая победа. Когда игра под шквал выкриков зрителей непреклонно заявила, что она окончена, Гэндзи принялся с интересом наблюдать за победительницей, пока та не поднялась из-за автомата.
Со вздохом перед неизбежным киборг последовал её примеру, встав и выпрямившись в полный рост, разница в котором заставила девушку, игнорируя сами собой разумеющиеся правила, взобраться на табуретку. Посмотрев в камеру телефона в вытянутой руке рекордсменки - словно она могла уловить направление его взгляда - Шимада замер в ожидании щелчка, который подарит ему свободу от излишнего внимания.
И словно того, что уже есть, было мало, бывшая соперница не придумала ничего лучше, чем коснуться губами его маски.
Конечно, Гэндзи понимал, что к нему это не имеет никакого отношения: дань, по её мнению, хорошему - во вкусе молодых девочек с присущей эмоциональностью - снимку и популярности, вынуждающей вести себя максимально раскрепощённо и открыто. Но, вместе с тем, теперь киборг боролся со смущением и желанием немедленно покинуть это место. Тем более, что больше ему здесь было делать нечего. Остановила только вежливость.
- Не жаль уступить победу такому достойному сопернику, - глядя на внушительную разницу в счёте между собой и этой D.va, произнёс Шимада, спрятавшись за отстранённостью от неловкости и чужого внимания.
Даже поздравить с победой при таком разгромном счёте не поворачивался язык. А Гэндзи-то думал, что он когда-то хорошо играл. Да и плакаты именно в игровом зале красноречиво намекали на то, что для противницы это была действительно лёгкая победа.
- Отличная игра. Спасибо, - только и сказал он уже веселее, подхватывая с автомата игрушку и протягивая ее обратно девчонке, - Прежде, чем уйти, я должен узнать, как зовут новую  знаменитость моего родного зала.

Спокойный, годами приучавший себя к сдержанности Шимада сейчас начал теряться в моментально сменявших друг друга эмоциях Ханны. Вот она смеётся - и через секунду её голос становится отстранённым, чтобы в следующий миг девчонка снова зашлась хохотом, дружески хлопая Гэндзи по плечу, создавая образ этакого урагана, способного накрыть с головой всех окружающих.
- Извини, Ханна, - произносит киборг искренне, хотя и улыбается под маской. Разочарование геймерши тем, что не каждый в мире её знает кажется настолько детским, что даже жаль: ему действительно ни о чём не говорит её имя. Нет, конечно, огромные плакаты с её изображением в зале не заметил бы только слепой, а толпа подростков, разошедшихся только получив автографы говорили сами за себя, да вот только притворяться, что Гэндзи хоть что-то о Диве слышал, он, при всём желании, не мог, - Мне нет оправдания, - не удержался он от шутки, в которую вложил всю сдержанность и серьёзность, на которую только был способен, -  Или тебе ещё есть куда стремиться, - ехидно добавил он.
В чём-то Ханна была права, и Шимада временами чувствовал, будто никогда и не жил обычной жизнью среди обычных людей, и девушка едва ли догадывалась, что характеристика "вылез по-под камня" была поразительно точной в сути. Только не объяснять же, что эта самая простая жизнь с рекламой, кино и даже билбордами на улицах была не только недоступна, но и не слишком-то им преследовалась. Приняв своё отличие что от людей, что от омников, Гэндзи пришлось согласиться с тем фактом, что и жить ему придётся по-другому. Хотя это не значило, что снова прикоснуться к этой жизни не было приятно.
- Эй! - укоризненно воскликнул Шимада, без особого желания поймав игрушку, - Не задирай нос, я уже кучу времени не играл в игры! - добавил он, оборвав фразу на середине. Её продолжением должно было стать обещание надрать ей уши, встреться они здесь десяток лет назад, но, глядя на Ханну, Гэндзи поймал себя на мысли, что в таком случае девчонка, пожалуй, только недавно начала бы дотягиваться до кнопок.
Он чуть заметно качает головой, закатывая глаза. Ну ты и зазнайка. Пока что Гэндзи не может уловить - она это серьёзно или это такая тонкая самоирония?
- Не только у тебя "можно сказать, отпуск", - уклончиво отвечает киборг, направляясь в сторону двери, - И имя у меня, разумеется, есть, - добавил он тоном, каким обычно отвечают маленьким детям на очевидные вопросы, - Меня зовут Гэндзи.
Пропустив Ханну вперёд, Шимада выходит на улицу, ни на секунду не задумавшись, выбирает направление в лабиринте узких мощеных камнем улиц.
Ханна подкупала.
Пообщаться с людьми последние годы удавалось редко. Обычно его вообще ничего не связывало с ними, а в случае тех же агентов недавно снова собранного Овервотч - не навязывался и без необходимости ни с кем особо не контактировал. Привычка дистанцироваться от окружающих никуда не делась, хотя причины, заставлявшие Гэндзи так делать, поменялись с желания не видеть направленных на него взглядов до рассудительного понимания позиции большинства людей в этом вопросе.
Да и честно - ни к чему это было. Ни ему, ни кому либо ещё. Хотя невозможно было спорить с тем, что ему этого не хватало, но умение справляться с одиночеством стало одним из самых важных в его новой жизни.
- Я родился и вырос здесь, - не обращая внимания на кучку подростков, проводивших их с Ханной взглядами и начавших вполголоса переговариваться - тем более, что на сей раз объектом повышенного внимания был, очевидно, не он, - ответил Гэндзи, - А потом... Пришлось много путешествовать. Несколько лет практически не задерживался на одном месте. Иногда вот оказывается, что я не знаю очевидных вещей. Например, чьё лицо украшает зал игровых автоматов у меня в городе, - снова беззлобно подколол он Ханну, - Вот и вся история, - Шимада продолжал с лёгкостью не замечать увеличивающейся толпы. Но с одним спорить не мог - удивление Ханны его вопросу об имени можно было считать оправданным.
- А ещё я, как никто другой, знаю, что делать здесь нечего, - заметил он, - И Ханамура - довольно странный выбор для того, чтобы проводить в ней отпуск. Почему ты вообще тут оказалась?

Картины прошлого - своей беззаботной жизни - Гэндзи видит здесь на каждом углу. Но, в отличие от чувств, которые испытывал раньше при мысли о том, чего навсегда оказался лишён, - тупой злости и отчаяния, - сейчас чувствует ностальгию. Настолько сильно, что периодически начинает вглядываться в лица прохожих, забываясь и пытаясь найти среди них старых друзей.
Гэндзи подозревает, что виной этому хохочащая в голос Ханна. Он может посчитать по пальцам все разы, когда за последние десять лет не чувствовал себя лишним - в особенности, среди людей. Он не может понять, почему она вообще идёт с ним по узким улочкам Ханамуры, будто они знакомы сотню лет, а он не похож на футуристичного наёмника - кого, в общем и целом, из него и сделали.
Шимада не задаёт себе этого вопроса. Слишком очевидно, и не слишком хочется углубляться в мысли о том, что чужое любопытство - единственный ключ к общению с кем-либо.
Проще уж было доигрывать свою роль: с минимумом движений, ровными, почти равнодушными интонациями. Отстраняясь от людей самостоятельно, Гэндзи переставал сам чувствовать себя среди них чужим. И, зная, как закончится порыв вернуть себе лавры на доске рекордов - не сунулся бы туда.
Не потому, что он был против глотка воздуха в душащем то человеческое, что от него осталось, одиночестве, не потому, что компания весёлой геймерши ему не нравилась - напротив, всё это было замечательно, но что со всем этим делать, Шимада не знал.
Он хмыкает в ответ на шутку - или нет? - пока Ханна, демонстрируя способности заправского скалолаза, которых от неё можно было ждать в последнюю очередь, взбирается на дерево и скрывается за сплошной стеной. Что ж, одно у них с Ханной точно было общее, помимо бывшей страсти Гэндзи к видеоиграм: оба не слишком любили чужое внимание. Оставалось загадкой, как при своём этом качестве, девушка справляется со своей немалой популярностью.
Шимада легко взбирается следом, хватаясь за круглые камни - прямо по стене - и ловко прыгает вниз, зная, где окажется, но умолчав чуть ранее о том, что попасть сюда можно и менее экстремальным способом, с одной стороны, проявив подобие тактичности, с другой - про себя забавляясь над девчонкой, не ставшей искать обходной путь.
- Ага, - многозначительно произносит Гэндзи и садится на траву, скрестив ноги и замерев, словно статуя, косясь на Ханну, - Где же твоя осторожность? - деловито интересуется он, решив дать возможность собеседнице не углубляться в тему своей службы, раз она не стала делать это сама, - Или ты не знаешь, что те, кто работают на правительство, как правило, не остаются без внимания тех, кто работает против?
Если бы киборг чуть серьёзнее рассматривал вероятность того, что ему что-то может грозить за нарушение международного акта, на этом месте он бы напрягся. Но Ханна вообще, если честно, не была похожа на какого-то секретного агента: уж настолько в открытую они действовать не станут, а даже если и да, розыска он боится меньше всего. Больше похоже, что, чем бы ни занималась геймерша, она просто этим очень гордится. Но не мнлого ли информации?
Но, возможно, Гэндзи чего-то не понимал. В его представлении мало какая работа на правительство могла безболезненно соседствовать с популярностью.
- Кого, по твоему, я косплею? - без сарказма интересуется он, повернув голову в сторону Ханны. Если сейчас окажется, что броня киборга ассоциируется у геймеров с кем-то конкретным, будет забавно. Или нет.
- Не совсем, - подумав, произносит он, - И да, и нет. Моё задание относится к числу тех, которые в одиночку не выполнить. Не выполнить быстро и просто, возможно, на это не хватит и жизни. Не знаю, считать ли в таком случае нашу битву в игровом зале моим бездельем. Или передышкой. Я жду здесь человека, которому надеюсь открыть на некоторые вещи глаза и надеюсь убедить присоединиться ко мне. А броня - настоящая, - сдержанно добавляет он, чтобы удовлетворить чужой интерес - Просто можно сказать, что я всегда на своём задании.
Гэндзи молчит, глядя на Ханну.
Красивая.
- Не знаю, впечатлят ли тебя рекорды в Токио, но уехать из Ханамуры, увидев только игровой зал - преступление, - заметил он, оценивая пришедшую в голову мысль где-то между "Можно попробовать" и "Как до этого можно додуматься", - Ты боишься высоты?

- Если бы я хотел поступить так, Хана, то я уже упустил для этого кучу возможностей, - невероятно серьёзно отвечает Гэндзи. Как известно, в любой шутке только доля шутки, а значит, какие-то опасения и юной звезды относительно него всё-таки есть. И упрекать её в этом было никак нельзя. Шимада не вводил себя в заблуждение тем, на кого в действительности похож: именно на того, чем его создали. Просто теперь эта мысль воспринималась проще, а сам он научился жить вот так.
Только никаких доказательств отсутствию недобрых намерений он привести не мог. Был бы рад, но история слишком длинная и не относится к разряду тех, что можно рассказать как бы между прочим. Куда удачнее и правильнее казалась перспектива остаться в представлении Ханы чудны́м косплейщиком из старого аниме, чтобы уже завтра отойти на -дцатый план в мыслях среди более реальных дел.
Шимада неопределенно хмыкает от того, что девушка даже не представляет, насколько близко к реальности её предположение. Настолько, что будь до него кому-то дело, здесь бы зашевелилась уже собственная паранойя.
- Можно только поблагодарить инженеров, - всё ещё задумчиво произносит он, мысленно продолжая, что среди геймеров запросто может сойти за своего. Гэндзи даже не чувствует сожаления от того, что аудитория весьма узкая и специфичная, что это нисколько не поможет ему: слишком привык отделять себя и общество, давно прекратил думать в этом направлении. Правда, сейчас девушка, сама того не подозревая, напомнила киборгу о том, что он сам за последние часы успел позабыть.
- Вакидзаси, - спокойно поправляет он, не пытаясь сумничать, но и не удержавшись. Рассуждения Ханы были забавными, если бы, как она, наверное, и предполагала, раз уж оказалась наедине с ним в безлюдном месте, были бы абсурдными догадками, над которыми можно посмеяться. Но уже второй раз она очень близка к истине в своих, кажущихся ей самой бредовыми, предположениях. Шимада не мог, не имел никакого права её в них разубеждать, хотя, возможно, именно этого Хана и ждет, где-то на подсознании и явно хочет верить, что ошибается.
Потому, что дружелюбным он не был. Не намеревающимся её похищать - да. Не прибегающим к обнажению оружия без причин на то - сколько угодно. Но можно ли называться дружелюбным, обладая такими мрачными фактами в биографии, как служба в Блэквотч? Едва ли.
- Вот и посмотрим, - произнёс Гэндзи, поднимаясь с травы, моментально переключив внимание обратно с глубокой задумчивости на предстоящую авантюру, - Пойдём, у нас мало времени. А ты как живёшь, постоянно в наушниках? Не жарко? - парировал Шимада подкол Дивы, обратившись к детали, которую давно заметил, - Хана, только обещай мне, что, когда мы будем на месте, ты будешь делать то, что говорю я.
Старая часть Ханамуры, в центре которой высился замок, вне всяких сомнений, сама по себе была достопримечательностью, этаким клочком истории и традиционной культуры, окруженный современными высотками, бездушными и похожими друг на друга - как и все современные города. Но, кроме нее, здесь было, на что посмотреть - правда, очень немногим такая возможность была доступна. Гэндзи не переставал удивляться тому, что в родной части города не изменилось ничего, включая узкую мощеную тропу к выходу из парка, на которую он по старой памяти вывел Хану. Ханамура словно застыла, игнорируя течение времени, и оставалось надеяться, что это применимо к ней целиком, включая его бывший дом.
- Не шуми. Когда-то здесь жили драконы, - приглушённо сказал киборг, подойдя к высоким деревянным воротам, на секунду замерев, глядя на вырезанный по дереву символ - двух легендарных ящеров - после чего направился в сторону жилого квартала. Это показалось ему лучшим объяснением, почему девчонке стоит вести себя здесь потише, не пугая её. Он даже специально сделал это максимально серьёзно, надеясь, что такой человек, как Хана, поддержит придуманную им игру.
Этот путь Гэндзи нашёл много лет назад. В то время, как отец высказывал беспокойство относительно слишком близко выстроенных к стене домов - за исключением данной части, обращенной к городу, замок от посторонних глаз оберегал обрыв - младший Шимада нашёл для себя возможность покидать его территорию и возвращаться обратно, минуя охрану у ворот. Добравшись до нужного дома, он схватился за одну из балок, взбираясь на невысокую, покатую черепичную часть постройки.
Судя по наглухо закрытым окнам, в отличие от дней своей юности авантюра Гэндзи в этот раз никому не помешает. Тем лучше - потому, что тогда такие вещи он делал, как правило, хотя бы под покровом темноты.
- Давай, - протягивая девушке руку, произнес киборг и помог ей подняться, после чего залез выше, становясь уже на крышу здания, вновь хватая Хану за ладонь. Отсюда в том, чтобы забраться прямо на стену замка, уже не было никаких трудностей. Однако впереди была не менее авантюрная вещь - пройти прямо по ней несколько метров, чтобы добраться до башни и с помощью её покатых перекрытий спуститься вниз, - Держись, - не отпуская руку девушки, он неспеша ведет её к цели, а после - помогает слезть, чтобы оказаться на территории замка, - Тише, - на всякий случай напоминает он, - Не забывай про драконов.
Гэндзи осторожно поднимается по лестнице наверх и выглядывает наружу. Видит у ворот двух скучающих охранников в чёрных костюмах. Ещё двое, скорее всего, находятся под мостом. И, скорее всего, к ночи, раз замок ещё не покинут, охраны станет больше. Шимада не знал, как идут дела клана, после того, как он приложил немало усилий к его уничтожению. И не хотел узнавать. Но что-то, очевидно, от него ещё оставалось.
- Идём, - бросил он, осторожно проходя по мосту, соединявшему две башни, спускается вниз по лестнице и выходит на улицу, а после - ещё ниже, становясь на каменную площадку возле невысокого ограждения - единственного, что отделяет любого зашедшего сюда от десятков метров крутой пропасти с виднеющейся внизу стеной. За которой - живёт город настоящего, с высотными домами, неторопливо загорающимися вечерними огнями, путями с носящимися по ним пулей поездами. И всё это сейчас было в окружении розовеющих цветов заката.
- Мы пришли.