Наверное, это внушение.
Гэндзи никогда не был воином. Понадобились годы на то, чтобы понять: честь, о которой твердит брат не имеет ничего общего с истинным понятием чести. Убивать в спину — это не честь. Убивать во имя своих целей - снова мимо. Пользоваться подлыми приёмами - опять не то. В общем, фамилия Шимада никак не соотносилась с тем, что есть настоящий воин, настоящая честь в действительности - хотя её носителям всегда очень хотелось быть уверенным в обратном. И, имея немалое количество передряг за плечами, умея принять открытый бой, Гэндзи всё ещё лучше всего был в том, для чего его готовила семья и Блэквотч.
Вот только провернуть подобное с гигантским роботом не представлялось возможным. Что должно было бы внушать беспокойство. Но нет. Странно, но глядя на угрозу, устранение которой не входит в рамки здравого смысла и возможностей, Шимада не ощущал ничего и искал решение. При всех его возможностях в сравнении с исполинским омником, он являлся крошечной мошкой - такое не побеждается ни "грязно", ни, тем более, в честном бою. И всё же, будучи в целом неспособным противопоставить что-то серьёзное громадной машине, киборг хладнокровно продумывал действия.
Наверное, долгие годы в шкуре недоомника-перечеловека накладывают свой отпечаток.
Сейчас Гэндзи представилась великолепная возможность оценить, насколько ему повезло не огрести ужасов войны людей и омников, вошедшей в историю, как одна из самых страшных. И воочию увидеть, во что может вылиться набирающие в мире силу волнения. А вы видели когда-нибудь, как дымится земля от выпущенных боевым роботом ракет?
Удивительно, но Корея умудрялась сделать из регулярных нападений вершины алгоритма искусственного самообучения на страну - шоу. Вернее... Одна безбашенная девчонка, с которой Шимада имел честь столкнуться несколько месяцев назад. Гэндзи казалась сомнительной эта затея - выдавать реальный бой, на кону которого, возможно, миллионы жизней, за развлечение - это приглушает чувство опасности, а из того, что видел перед собой киборг, несложно было сделать вывод: гигантский омник из Восточно-Китайского моря был этакой огромной пороховой бочкой то и дело пытающейся рвануть на мирно расположившемся у побережья Пусане, оставив на месте города дымящиеся руины.
Гэндзи не спешил лезть, справедливо оценивая вероятность оказаться между молотом и наковальней - или даже просто под молотом. В конце концов, у Кореи есть сила, способная с этим справиться. Признаться, Шимада был удивлён, узнав, что киберспортсменка, присвоившая его зал игровых автоматов в Ханамуре - её лучшая единица. Это открылось киборгу много позже их встречи, ведь в своё время тот решил не задавать наводящих вопросов, а обратить внимание на знакомое и, как оказалось, очень известное лицо, уже было не просто несложно - скорее, даже не сделать этого представлялось невозможным. В общем, задним числом Гэндзи даже успел проникнуться уважением к Хане, чья смелость имела под собой почву помимо юношеского максимализма.
Вот только ему казалось, что знаменитый отряд должен быть больше. Две пилотируемые машины против громадного робота? Не выглядит, как равный поединок. И, к сожалению, не в пользу корейского отряда.
Нет, если докопаться до сути - у любого омника имеется силовое ядро, даже у такого гиганта. И его повреждение приведет к уничтожению машины - даже такого гиганта. Другой вопрос, что это до сих пор не сделано - значит, отряду это не по силам. Что может сделать киборг? Максимум - ввязаться, оттянуть внимание на себя и постараться не быть ненароком прибитым - неважно, какой стороной. И здесь ему, по крайней мере, было, на что рассчитывать.
Благородный порыв, словно сама вселенная посчитала мрачную мысль Гэндзи за отличную идею для дальнейшего развития событий, чуть было не закончился под ногами красного пилотируемого робота. Благо, для такой манёвренности на земле дроны явно не были спроектированы. Зато противник явно воспользовался суматохой внизу, направив пушки в сторону киборга и боевой машины, выпустив ливень ракет. Шимада хватается за клинок, но понимает: такое ему не под силу, видит, как те надвигаются на него, готовится отступать перед тем, как смертоносный рой растворяется в чём-то, напоминающем голографический экран.
- Сзади! - выкрикивает Гэндзи, обернувшись к прикрывшему его роботу, на мгновение замерев, увидев в его кабине Хану собственной персоной. На розовую машину, управляемую девушкой, надвигалось что-то, что киборг сравнил бы с механизированной летающей пародией на осьминога. Крик потонул в механическом скрежете, а "осьминог", достигнув своей цели, зажимает её красными щупальцами.
Одним рывком оказываясь возле робота Ханы, Гэндзи легко взбирается на него и колющим ударом бьёт атаковавшего омника. Глотает режущий глаза чёрный дым, не может сдержать рвущийся наружу кашель, заставляющий схватиться свободной рукой за покорёженную розовую обшивку поднимающейся в воздух машины.
- Я решил, что готов взять реванш, но, кажется, я не вовремя, - пытается сгладить удивление Ханы шуткой. Да, он бы тоже удивился, - Дашь мне ещё шанс, когда это закончится? Ну? Действуй! Обо мне не думай.
Когда машина Ханы оказывается достаточно близко, Шимада делает длинный прыжок - прямо на гиганта, цепляясь за плоскую верхнюю часть руками обжигающего даже через броню металла, взбирается наверх. Как. Же. Он. Огромен. Интересно, достаточно ли будет для омника таких размеров катаны, вогнанной под обшивку по самую рукоять, чтобы тот переключился с по виду потрёпанных пилотируемых дронов на назойливую покусывающую муху, сидящую прямо здесь?
- Ryūjin no ken wo kūrae!

Хана..?
В воздухе висела смесь тяжелых запахов: гари, дыма, жжёной земли, раскалённого металла. В ушах звенело, мешая координации. Гэндзи мотает головой, встаёт, игнорируя тупую боль - он отвык ощущать её, будучи всегда защищённым кибернетической бронёй, но взрывная волна и каменистый берег, покрытый валунами, передали огромный привет той части его тела, что ещё могла ощущать, как живая.
Взрыв. Омник. Дракон оглядывается - место теперь представляло собой пепелище, заваленное обломками покорёженного металла, с обугленной воронкой возле поверженного противника, размётанными камнями и частями небольших, подобных осьминогам, омников. Цепочка происходивших только что событий начинала складываться.
Гэндзи осторожно подходит к останкам громадного омника - разорванная обшивка, закрывавшая ранее "сердце" машины, дыра на месте силового ядра, были недостаточным аргументом. Убеждается: световые панели робота безжизненно погасли, и от грозного, не чувствующего боли и усталости выходца из моря осталась груда не функционирующего дымящегося металла. Ещё меньше осталось от боевого робота Ханы. Шимада надеялся, что это действительно было частью плана юного пилота. Громадная махина всё ещё высилась одинокой скалой далеко в океане, окружённая отрядом Ханы, словно хищными птицами. Слышалась стрельба и взрывы микроракет, ливнем обрушивающихся на омника со всех сторон. В воздухе висело вязкое, тягучее ощущение опасности, а где-то здесь всё ещё была отважная киберспортсменка, чья боевая машина была принесена в жертву этой победе. Киборг очень надеялся, что девушка жива.
Её нужно было найти как можно скорее. Кто знает, какие чудеса робототехники ещё скрывает океан, омывающий берега Кореи.
Если бы это было так просто сделать среди камней и металлических обломков. Гэндзи достаёт катану и обходит исполинскую машину. В голову приходит невесёлая мысль о том, что Хана, сумевшая - сейчас он даже не задавал себе вопроса, как - подключиться к его передатчику, который использовался ранее для связи с Овервотч, сейчас молчала. Хотелось верить, что это ей позволил её робот - и сейчас, когда он лежал розовыми обломками в радиусе сотни метров, это стало невозможно. По крайней мере, в обратную сторону это не работало - во время боя Шимада пытался ей ответить.
- Хана! - он замечает среди обломков ярко-синий комбинезон. Оказавшись рядом, выдыхает: жива. Вложив оружие в ножны, помогает девушке скинуть с себя металлический обломок, опускается рядом. Киборг замирает, быстро окидывая взглядом девушку. Насколько всё серьёзно? В медицине он понимал...почти что ничего, но знал, что при некоторых травмах даже перемещать пострадавшего было нельзя. К сожалению, не знал большего, - О... - срывается у него при виде торчащего, словно в каком-то сюрреалистическом фильме, из плеча Ханы металлического осколка. Гэндзи быстро оборачивается назад - оставаться здесь было нельзя, нужно было хотя бы уйти с открытого пространства, где они становились лёгкой целью для любого робота, которого не зацепило взрывом.
Парадоксально, как можно, с одной стороны, большую часть жизни с лёгкостью обнажать оружие против одних, а с другой - впадать в ступор перед необходимостью причинить боль другим, даже, если так было нужно. Даже, если это - выразимся так - во благо.
- Всё будет хорошо, - попытка успокоить Хану. Хорошо бы, если для неё останется неочевидным тот факт, что Шимада не ведает, что делает от слова "совсем". К счастью - или к сожалению, тут уж с какой стороны посмотреть - необходимость оказывать себе помощь была ему незнакома, - Сейчас я просто... Отрежу кусок ткани, чтобы перевязать рану, - кажется, появление у себя в руках вакидзаси надо было пояснить, да? Разрезав по шву и отрезав рукав девушки, киборг убрал нож, - Возьми меня за руку. Будет больно. На счёт "три". Раз... - взявшись за торчащий осколок, Гэндзи осторожно, стараясь не обращать внимания на стоны и сопротивление, но с усилием потянул - металл поддавался с усилием, неохотно, - Всё-всё, - внутренне ликуя произнёс он, отбрасывая кусок в сторону и туго заматывая рану, - Ты молодец.
Шимада кладёт руку Ханы себе на шею и поднимается, подхватывая её на руки.
- Здесь может быть опасно. Наверное, помощь уже в пути, но...не стоит дожидаться её здесь.

Было непросто одновременно торопиться – неизвестно, как сильно пострадала Хана и как срочно ей требуется помощь – и ступать как можно осторожнее, чтобы не причинять девушке лишних мучений; впрочем, кажется, даже ловкости киборга здесь не хватало – она морщится, охает, а Гэндзи чувствует себя совершенно бесполезным. Сохранять внешнее спокойствие – чтобы не напугать ещё сильнее – и думать о том, как быть, если всё повернётся по плохому сценарию: а именно, помощь они не встретят?
- Угрожаешь мне? - Шимада стараемся прогнать из голоса любой намек на тревогу – благо, закрывающая лицо маска делала львиную часть работы за него, искажая голос и любые намеки на интонацию, - Что ж, тогда придется сознаться. Я здесь по собственному заданию. Не связанному с тобой, просто… оказался рядом. Очень вовремя, не находишь?
Гэндзи замолкает. Сложно не обращать внимания на собственную опустошенность. В каком-то смысле ему уже давно была почти неведома человеческая усталость, но каждый раз Шимада спрашивал себя о необходимости использовать древнюю силу, покровительствующую его роду. Драконы. В своей беззаботной и безалаберной юности Гэндзи так и не смог прочувствовать свою связь с духом мистического существа – знал что-то о запрете обращаться к нему без очень веских на то причин, но, будем честны, их и не было. Лишь позднее Шимада проникся уважением к этой силе – и не без оснований. Невероятно мощное создание, ставшее надёжной опорой и защитой в странствиях Гэндзи и борьбе за то, что тот считает правильным, для своего призыва требовало колоссального количества энергии, а после – для контроля над собой, чтобы из защитника не превратиться в хаос, сметающий и уничтожающий всё на своём пути.
Хорошо, что броня делала из Гэндзи этакую статую без намека на чувства и эмоции, заподозрить в которой желание прямо здесь сесть на землю, закрыв глаза и спрятав лицо в ладонях, провести время в абсолютном покое, было невозможно.
Он, к слову, не придумал объяснения. Да и не думал – будет выкручиваться, если придется.
- Как ты себя чувствуешь? – спрашивает киборг. Здесь, конечно, так и напрашивался ответ «А ты как думаешь?», а Гэндзи совершенно ничего не понимал в первой помощи и какие-то жалобы Ханы всё равно ему ничего не дадут, но ему казалось страшно важным сейчас попытаться отвлечь пилота. Где-то он слышал, что пострадавшим лучше не терять сознание – если станет хуже, подоспевшие врачи не смогут этого понять, - Ты – герой, знаешь? – он делает еле заметное движение в сторону мерцающих огней Пусана, - Ты спасла их всех.
Справедливо. Гэндзи подумал о том, что, наверное девчонка, которая сознательно садится в боевую машину затем, чтобы сразиться с огромным омником и защитить целый город, по определению должна быть готова к происшествиям. Но…совершенно не выходило воспринимать девчонку на руках, всю в каких-то мелких порезах, с напряжённым от боли лицом, как бойца, который справится с чем-то подобным. Шимада понимал, что это так, иначе Ханы бы здесь просто не было. Но – не получалось.
Впрочем, наверное, он сам слишком мало знает о героизме. Ведь даже рядом с героями, он оставался всего лишь убийцей. Гэндзи поймал себя на мысли: таким, вероятно, и должен был быть Овервотч. Тогда его ждала бы совсем иная судьба. Жаль, что такое невозможно. Героизм – он про спонтанность. А у «стабильного» героизма должна быть обратная сторона – иначе рушится вся стабильность.
А настоящие герои – не по статусу, а по сердцу – обхватывают себя руками, шипят от боли и кусают губы, пока спокойно готовится ко сну город, досматривая вечерний выпуск новостей о том, что никакой угрозы больше нет.
- А я, помню, спрашивал, боишься ли ты высоты, - вздохнул киборг, - Представляю, как глупо это тогда прозвучало. Прости, ты не предупреждала, что подрываешь гигантских омников, - попытка пошутить. Гэндзи не знал, насколько это сейчас вообще уместно, но ему хотелось отвлечь Хану на что-то хорошее. Лично для него тот день в Ханамуре вызывал самые теплые воспоминания за последний десяток лет. Он не знал, справедливо ли это хотя бы на десятую часть для Ханы – скорее всего, нет – но ничего больше их не связывало, и знать о ней он больше ничего не знал, - В любом случае, для меня честь лично передать вас в руки спасателям, Хана-сан, - а вот теперь серьёзно. Но только на секунду, - Эй, погоди, а как ты связалась со мной?

Гэндзи пытается успокоить себя тем, что девушка шутит. Выходит, но слабо. Давно он не испытывал страха: медленно сжимающего свои липкие, костлявые руки где-то у горла. В юности сталкиваться с этим чувством ему вовсе не приходилось, позднее – его жизнь всегда зависела от него самого и только от него – от умений, навыков, рефлексов, на которые он давно уже полагался. Они не подводили – пока. А в случае, если это случится, будет уже все равно. Только одна вещь долгое время заставляла нервно сглатыввть при одной лишь мысли. И сейчас – хрупкая девчонка на руках, раненая и шипящая от боли. Половину жизни будучи форменным эгоистом, а вторую половину – занятый местью, поисками себя и места в мире, вообще слабо представлял, что такое – волноваться за кого-то. На уровне понимания такие вещи были очевидны – так, наверное, должно быть у нормальных людей, но Гэндзи редко встречался с людьми больше, чем один раз за жизнь. Даже своего единственного друга, которому он обязан многим, – если тут можно было употребить это слово – Шимада умудрился бросить со всеми незавидно-драматичными событиями наедине.
А сейчас – да. Гадкое ощущение, что того, что он сделал – мало. А больше ничего нельзя.
- Хорошо, - отвечает он, решив не уточнять, что, вообще-то, с социальными сетями, интернетом и прочими способами убийства времени сидя дома имеет крайне мало общего – на уровне давних воспоминаний, - Хотел бы сказать, что понимаю, но к сожалению или к счастью – нет. Я думаю, что городу ничего не грозит, пока у него есть вы.
И, хотя Гэндзи не продает виду – равно как и всегда больше напоминая того, за кого его чаще всего и принимают – но помимо беспокойства за состояние Ханы, становящееся все более непонятным, в голову в очередной раз закрадывается невесёлая мысль. Пока на эти хрупкие плечи возложена такая ноша – нет, совсем не незаслуженно, напротив, но справедливо ли? – те, кто действительно был собран для того, чтобы улочки, квартиры и офисы не превращались в выжженную машинами пустыню, разбежались по всему миру и очень немногие нашли в себе силы, смелость или желание попытаться делать своё дело. Несмотря на то, что мир решил, что не нуждается в них.
Не нуждается ли?
- Тогда тебе придется постараться встать на ноги быстро, - отвечает Гэндзи серьёзно – понимая, что сейчас совсем не время и не место для смущения, но всё-таки испытывая что-то напоминающее его. Это ведь совсем не то, что имеет в виду Хана – это то, что хочет услышать он. Шимада быстро избавляется от этой мысли, не дав ей успеть поселиться в голове прочнее, - Рано или поздно все мы проиграем, Хана. Но у тебя этот день будет точно не сегодня.
С облегчением он видит приближающуюся машину с опознавательными знаками. Киборг замедлил шаг перед показавшимися из салона спасателями – у него было немного способов показать мирные намерения, принимая во внимание грозно торчащую из-за спины катану и раненую звезду на руках. Дальнейшие события разворачивались быстро и как-то сумбурно – под суету спасателей осторожно уложил Хану на появившиеся из машины носилки, сказав о том, что больше никого рядом при взрыве не видел, кажется – просил связаться с механиком, в какой-то момент подумав, что парень, наверное, с ума сходит, потеряв связь и наверняка уже услышав последние новости. Перед тем, как отойти под гомон приступивших к работе врачей, киборг бросает последний взгляд на девушку – видит ссадину на щеке, едва ли не ловит себя за руку, чтобы не откинуть той с лица растрепавшиеся волосы. Вместо этого легко касается тонких пальцев, надеясь, что в общей суете это останется незамеченным
Вид на закат в море. Шимада невесело хмыкает, провожая взглядом на скорости удаляющийся автомобиль.
Все когда-то проигрывают. Гэндзи показалось, что он сделал это только что.

Несколько дней спустя, находясь в светлом и до неприличия чистом коридоре госпиталя, он уже не пытался в этом себя разубеждать. Впрочем, это не то, что было способно смутить Гэндзи – тем более, он уже собирался обратно. Тут, конечно, не подходило слово «домой», но нужно быть отчаянным, законченным оптимистом, чтобы верить в три случайные встречи, и уж тем более – во что-то большее. Но визит в больницу на прощание – почему нет? Даже вопреки всем трудностям, поджидающим на пути – вроде администраторов на входе. Даже без оружия возникли вопросы. К сожалению, аргументы про родство были бы ещё менее убедительны, чем про дружбу. Зато убедителен был один из молодых посетителей, очень вовремя пришедшийся с вопросом, не Шимада ли оказался тем самым специальным гостем во время битвы.
Ну, спасибо. Киборг не знал, кстати ли приходится его попадание в краешек чужого внимания или нет. Вроде как сейчас на руку, а вообще – не очень.
- Привет, Хана. Как ты?

Гэндзи достаточно одного взгляда на Хану для того, чтобы вся решимость испарилась сама собой, а он – замер на пороге палаты. Не то храбриться и делать вид, что только что не пережила взрыв у девушки выходило куда лучше без гипса, красноречиво закрывающего руку и ногу, не то... Последний раз такой улыбкой его встречали когда-то в прошлой жизни, ещё далёкой от уже-не-совсем человеческой.
- И оптимистичный, - резонно замечает Шимада, наблюдая за попытками Ханы добраться до записной книжки. Сейчас, когда опасность миновала, а здоровье девушки было под контролем врачей, он мог позволить себе пошутить над почти непреодолимым препятствием из расстояния между больничной койкой и прикроватной тумбой и самоотверженностью, с которой героиня этого дня пыталась с ним справиться. Почти так же отважно, как с громадным омником.
Мысль о том, что достаточно было сделать шаг и протянуть руку, чтобы помочь Хане в неравном бою приходит как-то запоздало. Да и нужно ли это ей? Вообще Гэндзи за последние десять лет привык как можно меньше говорить, совершать как можно меньше лишних движений и как можно меньше лезть туда, где его не ждут. Со временем такие простые человеческие мелочи как будто бы стали сложнее, непонятнее, а киборгу было незачем вновь их постигать. В его положении это кажется совершенно бесполезным навыком в сравнении с обращением с оружием или обузданием собственных демонов.
Хотя, это совершенно не мешало Гэндзи, за годы существования обособленно от человеческого общества и попросту отвыкшего от любых привязанностей – что своих, что чужих – можно, сказать, одичавшего, сейчас наслаждаться каждым моментом и – разумеется, в этом он был готов признаться только самому себе – надёжно запечатлевая их в памяти.
Хана словно не замечала – или не придавала значения подобным странностям, которые под визором, не наученным передавать даже тени эмоций, могли быть приняты за отстраненность и равнодушие. Её это либо совершенно не смущало, либо её непосредственность давала не обращать внимания. И эта маленькая черта позволяла дракону вздохнуть чуть свободнее. И даже по просьбе доверчиво наклониться к самому лицу девушки, пока не понимая, что за игру она затеяла, но будучи не против того, чтобы подыграть.
И получить совершенно неожиданный поцелуй в маску.
- Ох, осторожнее, - смущённо пробормотал киборг, не ожидавший подобной прыти от девчонки, только что отвоевывавшей каждый дюйм на пути к записной книжке. Жаль, что для брони тактильные ощущения были совсем не предусмотрены. Но сейчас хватало всего лишь понимать такой способ выразить благодарность от Ханы, чтобы под безэмоциональным лицевым щитком расплыться в улыбке.
У Гэндзи было достаточно времени для того, чтобы обдумать чувства, которые вызывает в нём кореянка, хватило смелости быть честным с собой и даже – не найти в этом обстоятельстве ничего плохого. Напротив, теплота в душе, которая возникала при взгляде на девчонку, левой рукой старательно выводившую неровные буквы в блокноте, давала киборгу почувствовать себя чуть более обычным. Хотя Хана и без того это позволяла ему так, как мало кому удавалось.
- И ты такое допустишь? – с чём-то, похожим на вызов в голосе, интересуется Шимада, опускаясь на стоящий у кровати стул и продолжая уже серьёзно, - Мне пора назад, - признаётся он, складывая листок с адресом, - Но я знаю, что теперь можно сделать.
Время для того, что он умеет делать меньше всего. Разговоров.
- Жаль, что не удалось обойтись без этого, - Гэндзи показывает кивком головы на загипсованную ногу. Возможно, такой резкий переход к серьёзной теме покажется со стороны странным, но дракон-то понимает, что девушка - не совсем то беспечное создание, каким может показаться на первый взгляд, и ею тщательно скрываютсяот других очень серьёзные вещи, - Знаешь, Хана... Кажется, теперь, я – один из немногих, кто знает, как всё обстоит на самом деле. Ты очень смелая, и сейчас могу представить, чего это стоит. Но, прежде чем я уйду, обещай мне, что в следующий раз ты защитишь не только город, но и себя.